Отличие второго года в команде от первого: что изменилось лично в тебе?

Могу сказать, что я стала опытнее. Это первый раз в карьере, когда я играю постоянно. Опытнее не только в плане характера и игры, но и в плане поведения в раздевалке. Я по-другому начала смотреть на какие-то вещи. Думаю, я точно стала взрослее и спокойнее.

По каким показателям ты отслеживаешь свой прогресс?

По ощущениям, конечно. Игровые ситуации всегда разные, но именно опыт помогает расценивать их правильно. Какие-то вещи уже получаются автоматически. А в плане конкретных навыков все закладывается на тренировках. Например, захотела дальше выносить от ворот — уделила этому время, и результат виден в игре. То же самое, например, с игрой на выходах или ситуациями «один в один».

Вратарями становятся или рождаются?

Раньше думала, что становятся. Но сейчас убеждена в том, что рождаются. Есть фильм «Вся жизнь в перчатках», и я помню, что Жереми Жано — голкипер из «Сент-Этьена» — говорил там: «Я точно родился вратарем». У меня история другая: я была полевым игроком, но жизнь подвела меня к тому, что я оказалась в воротах. И теперь думаю, что иначе и не могло быть. Не знаю, как это объяснить. Как будто все сложилось так, как есть сейчас — я на своем месте, и я счастлива.

Чем старше вратарь — тем качественнее его игра?

Определенно, да. У вратарей очень многое решает голова. В отличие от полевых, которые могут вытянуть игру за счет физической активности, у нас другая специфика. Мы больше смотрим на то, что происходит, больше испытываем эмоциональной нагрузки. Наши нервы — наша сила. Чем ты стрессоустойчивее, тем круче. Правду говорят, что вратарь может помешать себе только сам, и раньше я этого не понимала. Когда ты пропускаешь гол, это огромный стресс. Перебороть это в моменте и после — очень тяжело. Думаю, что нужно со своим страхом ответственности подружиться, потому что его не победить окончательно. «Мне страшно, но я пойду», — мне кажется, это должно работать так.

В чем тогда удовольствие быть вратарем?

Если честно, думаю, что оно наступает тогда, когда это все — стресс, давление — заканчивается. В игре эмоции другие — ты можешь обрадоваться, когда выручаешь команду, но моментально про это забываешь, потому что не успеваешь думать, не следишь за временем. А когда выходишь после ее окончания и расслабляешься, это самое блаженное чувство, которое может быть. Особенно если ты сделал что-то полезное и помог команде победить.

Расскажи про свои отношения с защитниками. Правдив ли стереотип о том, что защита должна бояться вратаря?

Мне кажется, никто не должен никого бояться. Вратарь — последний рубеж, и партнерам важно верить в него и чувствовать его надежность. А если бояться — в игре не будет свободы. Думаю, вратарь как раз должен расслабить защитников, дать им спокойствие и чувство безопасности.

Ты не из тех, кто «пихает» защитникам?

Не вижу в этом смысла. Могу, конечно, строго крикнуть, но это моя манера, и все знают, что это не про негатив. Ошибки у всех бывают, и я думаю, что нет смысла дожимать человека, который и так старается. Лучше поддержать. Если вижу, что кто-то зажат — подойду и скажу пару слов, чтобы расслабить. От этого люди сразу по-другому себя начинают вести. Самое главное — разговаривать.

Как видишь роль вратаря в команде? Это не только про руководство защитой?

Конечно, не только. Посмотри на наших защитников: Кожникова, Морозова — им слово скажи, сразу в ответку прилетит! (Смеется) Ладно, это шутка, конечно. Я считаю, что в целом вратарь влияет на всю команду. Он единственный видит поле целиком, подмечает все детали и на поле, и в раздевалке, и применяет их. Вратарь это тот человек, который контактирует со всей командой. Получается, не только защитники — все должны вратаря бояться! (Смеется)

Что для тебя важнее: количество «сухарей» или пропущенных мячей?

Не хочется пропускать много. Это сильнее давит на психику. Каждый пропущенный гол — это груз, с которым правда очень тяжело справляться. Важные матчи, когда пропускаешь два-три — это всегда чувство вины, и никакие разборы не помогут из этого выбраться. Чем больше я пропускаю, тем мне хуже. Поэтому главная цель — надежность. Конечно, не может быть такого, что мы не пропустим голов за сезон. Но надежность складывается из исключения глупых ошибок — над этим нужно работать.

Ты пересматриваешь матчи?

Если сыграла «на ноль», то вероятнее всего не буду пересматривать. Но если были пропущенные голы или моменты, где я могла пропустить, то смотрю ради того, чтобы увидеть еще раз и подумать, как можно было сделать по-другому. Бывают неберущиеся мячи, конечно. Но чаще всего происходит так, что большинство ситуаций мы усугубляем сами, отказываясь от более простого решения в пользу сложного и ненадежного.

Как охарактеризуешь атмосферу в раздевалке сейчас?

Да как обычно (смеется). Как обычно — хорошо! Я думаю, что наша суперсила в том, что мы без конфликтов можем все вместе сесть и обсуждать какие-то вещи. Если есть недопонимание, мы можем решить это коллективно. И это во многом заслуга наших тренеров — они изначально сказали в раздевалке, что каждый может свободно высказать свое мнение, — а мы эту тенденцию продолжили.

Помимо поддержки изнутри нас всегда окружает поддержка снаружи. Что ты хотела бы сказать нашим болельщикам?

Мы действительно играем для них. Каждый раз когда мы выходим на построение и видим количество людей, которое на нас ходит, это чувство не передать словами. И что самое классное — их много не только на топ-матчах, а на каждой игре. Выигрывать для них — огромная мотивация.

Закончи фразу: «У нас у всех — одно…»

Желание! (Улыбается).

Как родился этот командный лозунг? Расскажи эту историю.

Не могу вспомнить, когда именно это произошло, но у кого-то из девочек был день рождения. Мы изначально договорились, что каждый такой праздник будем отмечать вместе, дарить подарки. И вот в тот день кто-то не мог определиться, что загадать, когда задувал свечи. Я говорю: «Чего ты так долго думаешь? У нас у всех — одно желание!» И все — эта фраза закрепилась. Я уверена: когда любая из нас задувает свечи, мы все загадываем одно и то же. Причем это желание никто не говорил вслух, но я уверена, что мы знаем, о чем оно.

Оно сбудется?

Я думаю, что да.

Елизавета Щербакова: «У нас у всех – одно желание»